19.10.2015

То, что происходит в Украине сейчас – фантастично

Автор 
Оцените материал
(0 голосов)
Владелец компании программного обеспечения Livatek Йеспер Линдхольт во время одного из своих путешествий в Англию. Владелец компании программного обеспечения Livatek Йеспер Линдхольт во время одного из своих путешествий в Англию. Фото: личный архив.

О бизнесе в ИТ-индустрии Украины, Евромайдан, положительные и отрицательные изменения в стране, борьбу Украины и то, почему Европе должно быть стыдно.

Кандидат экономических наук и предприниматель Йеспер Линдхольт более 25 лет работает в ИТ-индустрии и 10 из них провел в Украине. Его исследовательские интересы – бизнес-администрирование и трансформация в социалистических странах. Йеспер Линдхольт сам основал несколько компаний и теперь помогает другим строить программные продукты через Livatek.

Йеспер был на Майдане с самого начала, известен среди украинцев, как датчанин, который много помогает стране на пути к европейским ценностям, и он не хочет покидать Украину.

Почему решили начать бизнес в Украине?

– По образованию я экономист и раньше интересовался трансэкономикой, то есть социалистической экономикой периода перехода к капитализму, и организовывал обмены между Московским государственным университетом и университетом города Орхус (Дания, ред.) в 1992 году. Моя первая работа как экономиста для ЕС была в Казахстане в 1994 году. Я работал с малыми и средними предприятиями. Меня очень интересовал частный бизнес в бывших коммунистических странах. В 1995-96 годах я работал в Запорожье также с малыми и средними предприятиями. Там же я встретил и свою жену, с которой мы переехали в Данию, где родились двое наших детей. Мы были в Дании в течение 10 лет, и тогда я получил предложение работы здесь, в Киеве. Мы – мультикультурное семья, поэтому дети также должны иметь возможность жить в реалиях страны моей жены. Переезд в Киев случился 8-9 лет назад, а последние 4 года я занимаюсь собственным бизнесом.

Я прочитала на одном из сайтов, что Livatek имеет отдел в Обюхьой (Åbyhøj, Дания, ред.). Получается, фирма имеет две конторы?

– На самом деле есть компания в Германии, Дании и в Украине. Это дает возможность работать с клиентами, которые живут рядом с компанией. В Дании и Германии у нас есть работники по продажам. Вся поставка осуществляется из Киева.

Не было ли сомнений открывать собственный бизнес в Украине, ведь только и разговоров о коррупции в стране?

– Я имел свою собственную компанию, прежде чем приехать в Украину, также я работал в крупных компаниях, в частности, TDC (крупнейшая компания в Дании стационарной, мобильной связи, а также Интернета, ред). Я был владельцем компаний Innotel и Danalogic течение многих лет в Дании. Это другое, чем быть владельцем фирмы в Украине. Но я имею дело с ИТ-индустрией, а эта отрасль никогда не была под влиянием такого коррупционного давления, как другие. У нас не так много материальных активов, поэтому мы мобильны в своей работе. Например, если мы почувствуем на себе давление бюрократии, то очень быстро начнем работу в Молдове или в Беларуси, Польше или Дании. Это не могут сделать те, кто имеют завод по производству обуви или еды. Поэтому моя отрасль очень «неудобная» для рейдеров и других бандитов. На нам гораздо труднее давить, чем, например, на ресторан. Поэтому мне было не так рискованно начинать и развивать бизнес в Украине.

Согласны ли Вы с мнением, что украинцы должны «смягчить войну» и сосредоточиться на конкретных вещах и среди прочего, обратить внимание на проблемы бизнеса?

– Здесь речь идет не только о бизнесе, а также о морали, как вы, как человек сможете смотреть на себя в зеркало. Есть тысячи людей, которые умерли, чтобы Украина смогла идти по европейскому пути, и Украина должна сделать свой собственный выбор.

Считаете, новое украинское правительство делает правильные шаги, оно лучше предыдущего?

– Здесь не так много произошло позитивных изменений, на которые надеялись люди. Все происходит медленно, но это не значит, что люди идут неверным путем. Я считаю, что народ имеет правильную цель. Он имеет цель под названием свободная европейская экономика, которая позволяет людям быть продуктивными и создавать ценности. Старая система не давала возможностей для создания ценностей. При старой системе было бессмысленно начинать что-то, не имея влиятельной поддержки, так называемой «крыши». Это у тебя гарантированно бы забрали, потому что была полностью цетралзованая и управляемая экономика. Поэтому если человек имел мозги, чтобы что-то создать, лучше это было делать за пределами Украины.

Что вы думаете об ИТ-индустрии в Украине, какого уровня ИТ-специалисты?

– Айтишники в Украине, как правило, очень хорошо осведомлены и имеют богатый опыт. Примерно 70 000 ИТ-людей в Украине работают на зарубежных заказчиков, которых контролируют иностранцы. И это дает им богатый опыт. Они часто находятся в очень крупных специализированных сообществах. Таким образом, навыки, которые мы находим здесь, иногда немного уже, но глубже, чем те, которые мы можем найти в Западной Европе.

Есть определенный принцип, когда берете кого-то на работу в компанию?

– В нашей компании только 30 работников. Мы ценим личность каждого человека. Но наши сотрудники работают с клиентами, поэтому должны отвечать их требованиям. То есть мы выдвигаем к работникам личностные требования, а клиенты – профессиональные.

С какими странами работает фирма и какой тип услуг она предоставляет?

– У нас есть клиенты в Дании, Германии, Англии и Швеции. Это разработка программного обеспечения. Обычно это то, что мы называем командным расширением, благодаря которому мы обеспечиваем доступ к персоналу, который является частью команды клиента.

Как это работает в повседневной жизни?

– В повседневной жизни наши сотрудники работают с клиентами, которые управляют своими проектами и именно они дают указания моим работникам. Наши клиенты делают много чего разного.

Смотрите на Украину как на дешевый рынок труда, где можно сэкономить на заработной плате?

– ИТ-персонал в Украине не дешевый. У меня есть сотрудники, которые зарабатывают 25 000 крон (1 крона равна 3,32 грн., ред.) в месяц, поэтому заработная плата на самом деле высока. Преимущество в том, что они не платят высоких налогов, а наши отделения работают для клиентов в Европе. Так что я бы сказал, что уровень заработной платы является относительно высоким. Думаю, что сэкономить деньги будет трудно тем, кто хочет посадить команду из четырех-пяти человек в собственной конторе. Я думаю, что это просто трудно. И именно поэтому у нас есть клиенты. Мы устанавливаем отделы, которые работают для клиентов в Европе.

Но кроме прямых расходов также есть косвенные расходы. Если вам нужно лететь в другую страну для решения отдельных задач, или, если есть проблема с сотрудником, а затем вы должны лететь в Украину, чтобы ее решить. Для большинства будет лучше работать с кем-то, как мы. В нашей работе есть много специфических проблем, но существует и немало преимуществ, поэтому мы можем найти людей с хорошими знаниями очень быстро. А вот в Европе это сделать сложнее.

Что Вы даете Украине? Возможно какое-то ноу-хау или толчок в техническом развитии?

– Я помогаю нашим сотрудникам работать с западными компаниями, помогаю понять конъюнктуру в Западной Европе, налаживать полезные контакты и связи.

Есть проблема с тем, как люди в Украине общаются с клиентами?

– Нет, это такой проблемы у украинцев нет. У нас больше проблем возникает с умением работать на расстоянии. В Украине трудно работать в небольших группах, поэтому большая часть из 70 000 специалистов этой сферы сосредоточена в крупных командах. Там меньше контактов с реальностью, а у нас наоборот – я сижу в конце коридора, и мои двери всегда открыты. Это очень нравится моим сотрудникам.

Есть инвестиции в вашей отрасли и если да, как на это повлияла война?

– IT не слишком инвестируется. Я раньше сотрудничал с Горловским университетом в Донецкой области. Этот вид сотрудничества мы потеряли, но часть разработчиков переехала в Киев.

Я читала, что Вы были на Майдане. Почему пошли туда?

– Пошел, потому что мне было интересно. Я был там в ту ночь, когда установили несколько небольших палаток на Майдане. Пришли милиционеры и убрали их. Были несколько сотен сотрудников, которые прибыли, чтобы убрать эти два небольших палатки. Я стоял с двумя ветеранами оранжевой революции. Шел дождь. Они были моего возраста, стояли, улыбались и говорили, что это ни к чему не приведет, так как не пришло новое поколение. Когда милиция очистила площадь, люди побежали к Михайловской церкви, и я там был на следующий день с едой от скандинавского рождественского ужина. Там я увидел дрожащих студентиа и был шокирован. Несколько часов беседовал с ними, это было очень эмоционально.

На следующий день я пошел на улицу Банковую. Я был возмущен той несправедливостью, которую власть совершила против простых студентов. И тогда на следующий день произошел Майдан. Затем я приходил на Майдан по 3-4 раза в неделю до конца февраля.

Если я не был там в течение нескольких дней, меня начинало трясти, я становился беспокойным, не мог сосредоточиться на работе. Поэтому во время обеденного перерыва ехал на Майдан, ходил вокруг, а потом ехал опять на работу.

Предполагали тогда, что это может перерасти в войну?

– После начала февраля я был напуган, потому что стало понятно, что нет плана Б. С самого начала президент мог уволить Николая Азарова. Если бы он это сделал, то люди сказали бы: Хорошо – мир. Потому что Майдан не понимал, как далеко они могут пойти, но президент этого не сделал. Было много возможностей деэскалации ситуации, но президент не был заинтересован. Он был просто слишком глуп. Глуп, глуп, глуп.

У нас было ощущение, что российские войска (спецназ) были в городе, но не было доказательств. После первого убитого на Грушевского я очень испугался. Теперь я не верил, что все это может закончиться чем-то другим, кроме общего противостояния. Там не было центрального руководства. Там не было генерального плана. Но я думаю, что это было преимуществом для революции, когда не было никаких личностей, которых можно было бы арестовать. Лидера можно схватить, но здесь не было такой возможности. И эти трое, Тягнибок, Яценюк и Кличко – они были ничто. Они не имели никакого мандата. Они пытались сесть на коня, но не смогли.

Будете и дальше жить в Украине после всего, что случилось?

– Во время Майдана мы упаковали чемоданы и запаслись бензином. Если все пошло бы по-другому, то вероятно, мы бы уехали из страны. Хотя прогресс идет медленно, но все, что происходит сейчас, является чем-то фантастическим. Сейчас я просто не могу уехать из Украины, я должен стать свидетелем изменений.

Вы говорили, что можете перечислить много положительных вещей об Украине.

– Да, я могу, здесь до сих пор позитивная атмосфера. И теперь мне стало еще интереснее наблюдать за всем и как экономисту, и как обычному человеку.

Можете назвать несколько вещей, которые после Майдана стали другими для людей или предприятий?

– Война еще на все влияет. Но позитив в том, что украинцы почувствовали свою идентичность. Проблема Украины всегда была в том, что русские и украинцы очень тесно сосуществовали и не отделяли своей жизни. Но Путин полностью отделил украинскую идентичность. Это является положительным, и это то, что является основой для будущего Украины. Это было не то, на что Путин надеялся, но он это сделал.

Я вижу, что в министерствах начинают вести себя иначе. Но это так трудно, потому что весь аппарат был заполнен людьми, которые натренированы на иерархию в отношениях. Они требуют деньги от «клиентов» и отправляют часть вверх. И поэтому нет никого, кто заинтересован в продуктивной работе. Я чувствую, что это начинает меняться, но смена людей в аппарате идет очень медленно.

По моему мнению, это очень смелый поступок привлечь иностранцев к государственному аппарату – американку украинского происхождения на должность министра финансов, губернатора Одессы экс-президента Грузии, заместителя министра внутренних дел также из Грузии. Лишь тот факт, что в аппарате стали работать иностранцы дает надежду на переход к новой реальности.

На Ваш взгляд, достаточно ли Европа / ЕС помогает Украине в борьбе?

– Греция получила 100 млрд евро в виде кредитов и помощи от ЕС и реализует только те реформы, которые их заставили сделать. Украина получила 1 % от суммы помощи Греции, когда проводит реформу всей системы, а люди воюют за европейские ценности, потому что хотят быть частью Европы.

Я думаю, что Европе должно быть стыдно. Украина борется за европейские идеалы, а Европа сидит со скрещенными руками. Где здесь мораль? И для отдельных лиц, и для народов, и для всего ЕС? Здесь нет никакой морали.

Прочитано 1168 раз Последнее изменение 28.11.2016

Поддержи нас

CVR номер: 35 70 79 64.

Поддержи нас

 

cu logo 200x200

ПОПУЛЯРНЫЕ ЗАПРОСЫ

Made by Amaze Studio Team